Виктор Егорычев: – Вы начали с верного вопроса. Я бы перефразировал толстовскую фразу: все усадьбы несчастны одинаково, а счастливы по-своему. Несчастны вследствие одних проблем: всем нужно реставрировать памятники, строить фондохранилища, следить за парковой территорией и исхитряться делать интересные выставочные программы в контексте узкого "усадебного" жанра. А вот счастье каждой усадьбы – в ее "гении места". Судьба Царицына – сюжет романа. 206 лет назад Павел I росчерком пера безжалостно похоронил мечту своей матушки Екатерины II о подмосковном Царском Селе. Своим указом он прекратил начатое в 1775 году, полное драматизма строительство дворцовой резиденции в Царицыне. Воплотись мечта Екатерины, быть бы теперь здесь музею царской роскоши (подобно музеям в Петергофе и другим императорским резиденциям под Петербургом). Второй вариант: Павел, прекратив строительство, не бросил Царицыно на произвол судьбы, а подарил усадьбу кому-то из вельмож. Ходили бы сегодня в музей, подобный "Кусково" и "Останкино". Музей одного вельможи, мемориал великосветского московского быта. Не вышло. С 8 июня 1797 года Царицыно постепенно превращалось в чистую архитектурную декорацию и – с 1803 года – в созданный по инициативе графа Петра Валуева первый в Подмосковье парк для публичных гуляний. Архитектура постепенно превращалась в руины. Несмотря на то что отдельные дворцы пытались использовать для хозяйственных нужд. Сегодня перед музеем стоит проблема самоидентификации. Кто мы есть? И что нам нужно? Музей, автономный от усадьбы? Учитывая специфику наших фондов (декоративное искусство бывших советских республик, коллекция фарфора и стекла), были и есть предложения устроить здесь подобие второго музея прикладного искусства. Или музей народных промыслов. Мне импонирует другая мысль. В разработке концепции опереться на судьбу Царицына. А судьба эта угадывается в мудрой архитектуре – единственном бесспорном ансамбле великого архитектора XVIII столетия Василия Баженова и в "философической" руине его оппонента Матвея Казакова. Совместно с коллегами мы придумали новый образ Царицына: "Московский Колизей". Презентовали его на июньской акции в музее (см. "Время новостей" от 23 июня) и на летнем фестивале "Интермузей".
– Определите, пожалуйста, смысл этого названия.В. Е. – Название, быть может, претенциозное. Но россияне падки до звучных иностранных брендов... Русский Парнас, Москва - Третий Рим, Ярославский Версаль, Москва-Сити... И пошло-поехало! Смысл же нашего "Колизея" в том, что мы хотим сделать музей русской судьбы. Иван Киреевский считал, что руины Большого дворца "красноречивее всех развалин Гишпании и Рима". Он имел в виду, что в Царицыне запечатлена парадигма русской истории. Судьба идеальных, утопических проектов, разбившихся о скалы "моря житейского" в ненастные дни, вызванные традиционным самодурством, нетерпимостью, нерасчетливостью.
– Однако такая неприукрашенная "русская судьба" у нас не в чести. Сегодня принято историю конструировать и фальсифицировать "на злобу дня"...В. Е. – Да, сладкие сказки рассказывать легче. Так же, как и сделать из дворца-руины новодел с кафе, барами или даже пятизвездочным отелем. Но мы этого не хотим. Хотим быть честными с историей.
– Что же вы будете показывать? Историю, память и несбывшиеся архитектурные грезы?В. Е. – Символический смысл руин мы должны прокомментировать тонко и вместе с тем просто. Практически это, во-первых, консервация. Во-вторых, организация суперсовременной выставочной инфраструктуры с элементами хай-тек-конструкций. В-третьих, собственно музеефикация. Нам потребуются экспозиционные элементы, комментирующие архитектуру. Ведь в наше время любая, самая интеллектуальная выставочная программа должна быть отчасти зрелищем, шоу. Музей располагает неплохими площадями. Помимо руины Большого дворца есть восстановленные дворцы Баженова. Мы хотим выработать гибкую концепцию, подразумевающую приоритетное значение архитектуры. Судьба Царицына сложилась так, что сегодня мы обладаем колоссальной коллекцией послевоенного декоративного искусства республик СССР. С ее помощью можно выстроить визуальный аккомпанемент, напрямую не связанный с главной темой.
Ольга Докучаева – Кстати, диалог древнего и современного может быть одной из козырных карт будущей программы. Новые формы арткоммуникации - видео, инсталляции, перформансы - помогут осмыслить феномен руины с точки зрения современной философии искусства. Художники готовы к этому эксперименту. Тормозят его технические проблемы и финансовые трудности.
– Наша газета не раз писала о возможном обмене Министерства культуры и правительства Москвы памятниками истории и архитектуры. Минкульт хочет бывший Музей Ленина, а Москва – Царицыно. Предполагаемый обмен как-то может ускорить или затормозить реализацию проекта?В. Е. – На мой взгляд, покровительства Москвы нам не избежать. Территория Царицына – пруды, парк – требует громадных вложений. Вся парковая зона поддерживается коммунальными службами Москвы – Леспаркхоза, Мосводоканала и т.д. Водоочистка прудов, превратившихся сегодня в болото, уход за парком, инженерные коммуникации – все это завязано на Москву. Но и Минкульт не откажется от участия в реконструкции шедевров XVIII века, являющихся объектами федеральных программ. Тревожит другая проблема: образ Царицына для Москвы. Нам бы хотелось занять уникальное место на музейной карте города. Чтобы нас воспринимали не как еще одно Кусково или Останкино. Наша усадьба должна быть суперобъектом. В том числе для туристов. Москва в этом заинтересована. Какой музей нужен Москве? Мы ждем дискуссии с руководством столицы. Но оно пока на нее не идет.
– Практика показывает, что Москве больше импонирует модель, когда история переписывается и украшается новодельными домами-клонами, нежели образ города, в котором чтут возвышенную меланхолию руин...В. Е. – Потому и хотелось бы общественной поддержки, предполагающей цивилизованное обсуждение того, что есть Царицыно. Надеюсь, администрация столицы поймет, что успешным может быть эксклюзивное туристическое место. И всерьез поразмыслит о том, что для Большого дворца является благом: превращение в пятизвездочный отель или консервация и музеефикация в образе хранящей историю руины.
– Значит, все-таки есть опасность "прагматического" использования памятников?О. Д. – Московские власти конечно же ищут коммерческую выгоду. Наша задача – убедить администрацию, что Царицыно ценно своей историей.
В. Е. – В ходе переговоров правительства Москвы с Минкультом столичные власти подтвердили сохранение в Царицыне музея. Уверен, в культурном и туристическом планах усадьба в изысканном "готическом вкусе" может стать таким же любимым объектом, как Коломенское.
– 15.08.2003, http://8-03.newspo.ru/news/culture/8545.html
/.../
– Воплотись в Царицыне мечта Екатерины II о подмосковном Царском Селе, быть бы ему сегодня музеем царской роскоши (подобно Петергофу, Царскому Селу, Павловску и другим императорским и великокняжеским резиденциям под Санкт-Петербургом). Стань Царицыно подарком кому-либо из придворных вельмож – превратилось бы в музей московского аристократического быта (как Кусково, Архангельское, Останкино). Но история распорядилась иначе. Так как же быть? Во имя благородного исправления ошибок прошлого можно, конечно, воссоздать Большой дворец заново: вернули же из небытия храм Христа Спасителя! Но, по-моему, во имя правды русской истории – пусть горькой и жестокой – следовало бы сохранить дворец в привычном нам нынешнем виде, проведя научную консервацию просыревших стен. Ведь других таких символических для русской истории архитектурных руин нет ни в Москве, ни во всей России.
– Но реставрация не кажется мне преступлением, если, разумеется, ее проведут грамотно. Так, ни в коем случае нельзя применять архитектуру-фэнтези – вычурные крыши, причудливые башенки… Развлекательный центр с рестораном в центральной арке (такие планы, поговаривают, тоже высказываются) также резко диссонируют с романтичным, слегка отстраненным характером архитектурного ансамбля. Если уж достраивать, я бы покрыл дворец скромной, но высокой кровлей и, не тратя деньги на роскошную отделку, приспособил бы помещения под музей.
Алексей КЛИМЕНКО,– В решении этой задачи, кстати, неоценимую помощь могли бы оказать альпинисты, давно облюбовавшие царицынские развалины для своих тренировок. Затем руины придется расчищать от гор мусора, накопившихся внутри за два столетия. Тут можно будет задействовать активистов-общественников, «зеленых», школьников: подобные акции неоценимы в смысле воспитания уважительного отношения к памятникам. А расчищенные руины, на мой взгляд, идеально подойдут для съемок исторических фильмов, музыкальных клипов, оборудования концертных площадок и сценических подмостков. Категорически против коммерческого использования несостоявшегося дворца в качестве отеля – это фальшь.
Дмитрий ШВИДКОВСКИЙ,– Превращать дворец в новодел тоже нельзя: это разрушит абсолютную подлинность памятника. А потом, Царицынский дворец – не только памятник, москвичей он привлекает как легенда, как недопетая баллада. Императорских резиденций, превращенных в музеи, у нас много, а второй такой легенды нет. Я против достройки дворца не только как москвич, но и как архитектор: подобные планы противоречат Закону об охране памятников истории и культуры и международным соглашениям, подписанным Россией в этой области.
Но если уж пофантазировать в этом направлении, то лучшим новоделом на месте руин дворца смотрелся бы дворец живой, в котором обитают знать и аристократы. Поскольку такое сегодня невозможно, единственное практическое использование перестроенного Большого дворца, которое я себе представляю, – музей. Причем оптимально, на мой взгляд, было бы объявить тендер на проект, совмещающий освоение небольшой части руин и консервацию основного объема.
Егорычев: Уже было много разговоров о том, что наконец-то "Царицыно" стал московским музеем. Это великое достижение. И хотя мы попали в фокус большой политики, были долгие споры между федеральным правительством и правительством Москвы о том, кому что принадлежит, но вроде бы этот вопрос все-таки решился, и для нас это великое счастье. Я говорю об этом с большой гордостью и надеюсь, что это действительно будет реализовано, по крайней мере, в избранное мэрство Юрия Михайловича. Предполагается разработать и, что самое главное, осуществить городскую целевую программу развития заповедника "Царицыно", и здесь имеется в виду и реставрация шедевров Баженова и Казакова, и реконструкция самых больших в Москве прудов - Царицынских и Борисовского, и разгром этих бесконечных "шанхайских" палаток вокруг дворцово-паркового комплекса, облагораживание территории, устройство транспортных подъездов и автостоянок... Вообще говоря, это настолько красивая картина, что иногда даже не могу поверить, что это реально произойдет, причем, в очень короткие сроки - до конца 2007 года. Но правительство Москвы излучает громадную уверенность и энергию; каждый день я езжу на совещания и каждый день вдохновляюсь по этому поводу, а к концу дня уже перестаю верить в реальность. Дай Бог! Музей "Царицыно" ждал 200 лет. Это несчастное место, где ничто никогда не укоренялось надолго, имеет два века трагической истории.
– Большой царский дворец тоже будут реконструировать?Егорычев: Сегодня у меня будет совещание на эту тему с проектировщиками и московскими архитекторами, которые будут заниматься и Большим дворцом, и другими строениями. Это действительно большой и спорный вопрос, и на этот счет есть равносильные точки зрения. Большой дворец был построен Матвеем Федоровичем Казаковым. Это была коробка, от начала до конца выстроенная, неотделанная, необжитая, мгновенно превратившаяся, после решения императора Павла I о прекращении строительства, в руины, разворовали буквально все в первые же годы. Это великая руина России, которой два века, за ней стоит вся русская история, ее трагедии и парадоксы, трагические тайны, связанные с взаимоотношениями искусства и власти, политики и прожектерства русского самовластия. И для нашей истории эта руина важна не меньше, чем Колизей для всемирной истории. Я считаю, что нужно сохранить и законсервировать эту руину, ведь сегодня это визитная карточка музея-заповедника, это бренд "Царицыно", его легенда, символ, его главный музейный экспонат. Вместе с тем, дворец был построен, поэтому многие специалисты, и это не только чиновничий взгляд на вещи, убеждены в том, что нужно его воссоздать в том виде, в каком он был построен Казаковым, но, естественно, со всеми необходимыми элементами инфраструктуры, чтобы это был комфортабельный музейно-выставочный комплекс. Но в этом случае мы потеряем памятник. Вот это и есть большой спор: что есть памятник? Вот тот самый дворец, которого никто никогда в жизни не видел, кроме как на чертежах, или это руина, которая запечатлелась во всей русской истории за последние два века. Что есть памятник?»
– Мария Перелешина, Радиокомпания «Маяк», 04.01.2005, http://www.radiomayak.ru/schedules/69/20844.html. (Звукозапись – http://www.radiomayak.ru/schedules/69/20844-audio.html).
Эпопея достройки Царицынского дворца развивается так стремительно, что возвращаться к этой теме приходится каждый месяц. 19 августа "Известия" сообщали о первом экспертном обсуждении проектов на научно-методическом совете Москомнаследия. В минувшую среду проекты были вынесены на общественный градостроительный совет при мэре Москвы.
Юрий Лужков сразу назвал вопрос "очень вкусным". Предстояло оценить, во-первых, проект планировки Царицынского парка. Нерв этого сюжета - предложение построить в охранной зоне памятника административный комплекс музея "Царицыно", а также гостиницу, которую, казалось бы, вполне возможно вынести за территорию. Совет, однако, рекомендовал готовить упрощение режима охраны участков, отведенных под строительство.
Далее докладчик – главный архитектор Москвы Александр Кузьмин – просил Лужкова распорядиться о проекте реставрации, а не благоустройства парка. Подтекст этой просьбы в том, что благоустройство уже идет, но идет вне режима научной реставрации по чертежам ландшафтной мастерской "Моспроекта-2".
Затем обсуждались функции Большого дворца и соединенного с ним Хлебного дома. Предложение об их исключительно музейном характере не могло вызвать споров. Спорной была идея разместить между дворцом и Хлебным домом подземные помещения, обслуживающие музей. Подобное строительство на территории памятников запрещено законом, однако совет склонился к поддержке представленного варианта. За галереей, соединяющей дворец и Хлебный дом, будут устроены эскалаторы, ведущие под землю: к гардеробу, туалетам, кафе и конференц-залу. Предметом полемики могло бы стать и предложение перекрыть внутренний двор Хлебного дома, если бы Кузьмин сообщил об этом замысле. Лужков, подытоживая обсуждение функциональной части проекта, не без ехидства заметил, что вопрос о крыше Хлебного дома выступавшие "проехали" и что это решение состоялось.
Наконец, состоялось решение и о крыше Большого дворца. Обсуждались два предложения: воссоздание изначально существовавших кровель или строительство тех, которые были спроектированы Казаковым, но не осуществлены. Первые сохранились на фиксационном чертеже 1820-х годов (фото 2), на картинах архитекторов и художников, среди которых классики - Федор Алексеев и Осип Бове, а также на фотографиях 1880-х годов. Вторые существуют на проектном листе Матвея Казакова (фото 1). В проекте дворец был трех-четырехэтажным, однако Екатерина в конце жизни распорядилась понизить все его части на этаж. Из тех же, то есть экономических, соображений дворец еще при жизни императрицы был завершен упрощенными в сравнении с первоначальным замыслом кровлями. Кстати, эти кровли тоже проектировал Казаков, поскольку продолжал руководить работами.
Казалось бы, есть всё для общего согласия, коль скоро есть всё для воссоздания существовавших кровель. Однако проектировщики, возглавляемые Михаилом Посохиным, поставили рядом с этим вариантом вариант с пышными кровлями, взятыми из первоначального проекта Казакова, то есть предназначавшимися для дворца другой этажности и никогда не существовавшими в натуре. Дворец в этом варианте принимает тот вид, какого не имел и не мог иметь никогда (фото 3). Мотивы такого решения просты: кровли первоначального казаковского проекта красивее, пышнее. Справедливости ради надо сказать, что этот вариант нарисован не Посохиным, а мэтрами советской реставрации в 1980-е годы, хотя считать подобное решение строго реставрационным невозможно. На авторитет этих мастеров, а также на старые согласования их проекта, существующие в полном комплекте, ссылаются все сторонники компилятивного варианта во главе с мэром Москвы.
Предпочтение мэра было известно заранее, поэтому методический совет Москомнаследия отказался сделать выбор в августе. Научное решение было оставлено общественному совету при мэре. Ректор МАрхИ Александр Кудрявцев и историк архитектуры Алексей Клименко просили совет вернуть вопрос в сообщество экспертов, "дать доспорить". Решительную оппозицию компилятивному проекту сформулировал директор Института искусствознания Алексей Комеч. "Вставные зубы тоже красивее настоящих", - заметил он.
В итоге обсуждения Юрий Лужков поддержал компилятивный проект, заявив, что он будет реализован и реализован "быстро".
Согласится ли с принятым решением федеральный научно-методический совет по охране памятников, не искушенный в умении угадывать желания московского начальства?
Виной продолжения разговора о судьбе «Царицыно» стала рецензия на новую книгу, опубликованная в нашей газете 17 ноября. Напомню, что в рецензии прекрасно изданный альбом «Царицыно» (авторы – сотрудники музея во главе с директором) назывался мемориалом тому ансамблю русской архитектуры, что грозит исчезнуть на глазах. Все дело в решении мэра Москвы улучшить ансамбль, достроив в нем Большой дворец. В XVIII веке этот дворец стал формальной причиной ссоры первого архитектора «Царицыно» Василия Баженова с императрицей Екатериной Великой. Ей не понравились возведенные Баженовым сооружения для монаршей семьи (в частности, совершенно одинаковые и камерные по размерам корпуса для нее и для ненавистного ей наследника Павла Петровича). Она приказала их срыть и пригласила другого архитектора, Матвея Казакова, возвести новый Большой дворец. Если главные дворцы Баженова идеально организовывали среду обитания «нежной готики» «Царицыно», то гигантский, как крепость, тяжелый, грузный дворец Казакова вел себя посреди утонченной и хрупкой баженовской архитектуры деспотом и тираном. Встав в самый центр ансамбля, имея колоссальную протяженность, он превратил изящные строения Баженова (для оперных действ, фрейлин, кавалеров, а также кухонный дом) в подобие карликов, робко приближающихся к исполину. Екатерину задело своеволие баженовского гения (известного, кстати, и в связях с масонской фрондой и в просвещении на этот счет наследника). И Матвей Казаков средствами архитектуры воплотил желание императрицы показать Баженову его место.
Случилось так, что выстроенный исполин Казакова стоял много лет бесхозный и разрушился до состояния живописных руин. Так был восстановлен визуальный баланс. И казаковский дворец больше не угнетал баженовские павильоны, но вел с ними философические беседы о превратности земного бытия. Теперь мэр Москвы хочет восстановить исполинский дворец Казакова и изменить знакомый всем с детства царицынский ландшафт.
После публикации я получил сочувственный отклик от читателей газеты, поехал в Царицыно и побеседовал с директором музея о перспективах жизни ансамбля. Визуальные впечатления сегодняшнего "Царицыно" ввергают в смятение. Руины Большого казаковского дворца окружены техникой, строительными кранами. Суетятся рабочие. Грузовики ездят туда-сюда. Работа по достройке идет фантастическими темпами.
«Вас не смущает, что прямо напротив стройки, в «восьмигранном» павильоне Баженова, разместилась выставка о том, что самое лучшее, что можно сделать с Большим дворцом Казакова, -- законсервировать его в форме руины?» -- спросил я директора «Царицыно» Виктора Егорычева. Оказалось, что смущает, но не слишком. С переходом «Царицыно» в ведомство Москвы с былыми иллюзиями относительно самого рафинированного варианта развития пришлось расстаться. Да, года два назад хотели оставить руину руиной и, встроив в нее высокотехнологичные, незаметные для общей композиции коммуникации (так, как принято в деле консервации античных зданий Рима или других городов Европы), открыть прямо в руине музей. Не случилось. Почтенный, освященный эпохой сентиментализма и романтизма культ руин, в которых учились читать время и быть мудрее, а потому адекватнее в восприятии собственной исторической значимости, -- это не про нас, не про теперешних москвичей. После проведенной сотрудниками музея социологической экспертизы оказалось, что социальную поддержку получил проект полного воссоздания дворца. Так что чаяния народа совпали с желанием власти. И дирекция "Царицыно" начала работать уже с этой концепцией.
Восстанавливает Большой казаковский дворец мастерская «Моспроект-2» под руководством Михаила Посохина. Ваш обозреватель познакомился с его идеями. Как обычно, девизом Посохина могли бы стать слова: «Достроим и перестроим! До окончательного улучшения!» Посохин давно уже принял решение осуществить некий компромиссный вариант между существовавшим дворцом и первоначальным, нереализованным проектом Казакова с совершенно гигантским центральным корпусом, перекрытым мансардной высокой кровлей с любимым нынешним московским мэром бельведерчиком. То есть опять предлагается фантазия на тему. И неудивительно, что в 2007 году взорам москвичей предстанет новодельная "лепота", смахивающая на какие-нибудь украшенные псевдорусскими формами «Алые паруса» или «Триумф-палас».
Что же разместится в восстанавливаемом чуде? На этот вопрос Виктор Егорычев отвечал очень осторожно. Окончательного консенсуса с мэрией еще нет. «Это будет музей с представительной функцией, наподобие Большого Кремлевского дворца в Кремле или Константиновского дворца в Стрельне. Парадные залы будут оформлены как стилизация апартаментов екатерининской эпохи, с плафонной живописью, мебелью, золотой лепниной. Главная тема – апофеоз царствования российской самодержицы Екатерины II. Предполагается портретная галерея «Цари и Царицыно». К участию пригласим художников, отличившихся в декорации храма Христа Спасителя. Помимо парадной анфилады предполагаются выставочные залы. А между Большим дворцом и близлежащим Хлебным домом, по мысли мэра Юрия Лужкова, начнется строительство подземного пространства, где разместятся кафе, магазины, санузлы и технические помещения».
Такой ответ, думается, обрекает нас быть оптимистами. Тем более что кара улучшения настигнет и соседний с дворцом собственно баженовский Хлебный дом (кухонный корпус), который так и не был никогда достроен. Теперь достроят – будьте уверены. Великолепнейший, сложно организованный внутренний двор Хлебного дома по недавней традиции перекроют стеклянным сводом. Поставят орган – играть концерты. А в окружающей двор по периметру анфиладе откроется постоянная экспозиция с очень небанальными и изобретательными темами: «Археология Царицына» («Царицынские древности»), «Царицынские виды за 150 лет», «Советская Атлантида – шедевры декоративного искусства СССР», «Серебряная кладовая» (изделия ювелирного искусства).
«Стеклянная крышка» Хлебному дому наступит ко дню города в 2006 году – тогда, обновленный, он примет в свои залы первых посетителей. А главный дворец будет закончен к 2007-му. Тогда облагородят парк, подходы от клоаки у метро «Царицыно». И, если верить мэру, «по масштабам в "Царицыно" будет такой ансамбль, какой трудно найти в Европе, в Петербурге, в частности».
Вот такие итоги и перспективы... Настораживает отсутствие у музея достаточных фондов и коллекций, чтобы державный пафос «обналичить». Фонды-то скромные и начали комплектоваться сравнительно недавно. Больше всего гордиться можно советским декоративно-прикладным искусством. Есть предчувствие, что Большой дворец в Царицыне сделают еще одним открытым хранением томящихся пока в запасниках опусов всей «великой пятерки» московского мэра: Глазунова, Шилова, Церетели, Андрияки, Бурганова.